* * *
Вопрос магистратуры разрешился весьма прозаично - сидя на консультации, узнала, что в день экзамена мне нужно будет выйти в важное заседание, и подменить меня никто не сможет. Не оставалось ничего кроме того как встать, извиниться и пойти готовиться к процессу. С одной стороны, внутри все еще гложет на тему "ну вот, ты же туда хотела и так легко сдалась", а с другой... ну, работа в любом случае важнее. Впрочем, там еще остается один вариант, буду его прорабатывать на следующей неделе.

* * *
На работе наконец почти получила повышение, и тут выяснилось, что та должность, на которую меня повышают, была (упс) сокращена год назад, вследствие чего процесс "перехода" затянулся на (как мне кажется) еще пару недель.

* * *
Вместе с осенью внезапно пришло обострение всей моей сердечно-сосудистой хрени, и, как бы ни не хотелось, пришлось уйти в отпуск отлеживаться. Так что сегодня - мое первое 1 сентября за последние 16 (о боже) лет, когда я никуда не иду. Вот вообще никуда. Утром лежала на даче в гамаке, смотрела, как гнутся от ветра ветки яблони и вспоминала, как в прошлом сентября злилась от необходимости идти на занятия, так отвлекающие от работы. Прошел год, и только сейчас я по-настоящему почувствовала, что университет закончился, несмотря на то, что я так и не нашла в себе сил уйти оттуда насовсем после окончания.

* * *
Возила бабушку и маму в Боровск, на историческую родину семейства по материнской линии, с родственниками по которой я ранее вообще не была знакома. Поразил и одновременно расстроил сам город: в силу того, что он является историческим памятником, самим жителям приводить жилища в приличный вид запрещено, дабы не разрушить архитектурной ценности, а у администрации Калужской области на это, по всей видимости, нет ни средств, ни желания.
Печально, но поводом для визита стали 40 дней со дня смерти маминой двоюродной сестры. На кладбище в березовой роще мама плакала и говорила, что тридцать лет назад они на этом самом месте собирали вместе землянику, бабушка и ее сестра иступленно просили прощения за все; я же, вцепившись ногтями в ладонь, думала о том, что нет ничего страшнее нарушения закона бытия, по которому родители никогда не должны хоронить своих детей.